Я назвал некоторые заявления, провозглашённые РСЦ, экстравагантными. Но они были скромными по сравнению с теми заявлениями, что выдвинуло ВП. РСЦ были созданы для урегулирования определённого круга споров, особенно тех, которые возникают в связи с предшествующими отношениями, в которых не участвовали третьи стороны. Казалось, что в РСЦ было какое-то теоретическое обоснование, в исследовании Института Вера «Аресты по уголовным делам» и – что более сомнительно – в трудах таких учёных, как Ричард Данциг и Фрэнк Сандер. Последующие исследования, как правило, подтверждают, что «эффективность метода урегулирования споров зависит от его соответствия источнику конкретного конфликта».277 Но для ВП один размер подходит всем. За одним заметным исключением, о котором пойдёт речь, ВП не имеет теоретической или, более того, рациональной основы. Но его исповедники, арджеи – как я буду иногда называть их278 – обещают достать луну с неба, как это часто свойственно лунатикам. Их риторика часто представляет собой причудливое сочетание торжественности и эйфории.

ВП пропагандировалось, а иногда и применялось, в «исправительных учреждениях» и школах, а также в отношении сексуальных преступников, обидчиков пожилых людей, при деловых конфликтах, в спорах о высшем образовании, при издевательстве среди подростков, в лёгкой атлетике, при деловых преступлениях, при ликвидации последствий стихийных бедствий – даже (инициатива Ховарда Зера) в случаях смертной казни!279 ВП – это незначительная модификация альтернативного урегулирования споров, но у него есть мессианские амбиции. Я преувеличиваю? По словам канадского профессора права, ВП – «это, пожалуй, наиболее значительное событие в области уголовного правосудия с момента возникновения национального государства».280

«Восстановительное правосудие – как объясняет его дедушка (или крёстный отец), – представляет собой подход к достижению справедливости, который предполагает, насколько это возможно, участие тех, кто заинтересован в конкретном правонарушении или причинении вреда, в коллективном выявлении и устранении вреда, потребностей и обязательств с целью исцеления и максимально возможного исправления ситуации».281 Другое определение, часто цитируемое, принадлежит Тони Маршаллу, который рассматривает это как «процесс, в ходе которого все стороны, заинтересованные в конкретном правонарушении, собираются вместе, чтобы коллективно решить, как справиться с последствиями правонарушения и его последствиями в будущем».282 Но на самом деле не существует согласованного определения ВП.283 «Заинтересованность» – это капиталистическая метафора или метафора азартных игр.

Под «заинтересованными в конкретном правонарушении» Зер в первую очередь имеет в виду жертв и преступников, но он избегает этих жёстких слов: «кроткий ответ отвращает гнев, а оскорбительное слово возбуждает ярость».284 «Исправить положение» означает примириться с Богом. Терапевтическая цель, которая присутствовала, но обычно приглушалась в РСЦ, здесь находится на переднем плане. Джеймс Гиббс-мл. рассматривал собрание у кпелле как терапевтическое, а Ричард Данциг, которого он вдохновил, призвал к радикальному изменению точки зрения, дабы «перестать думать о судах как об арбитрах и рассматривать их вместо этого как части терапевтического процесса, направленного на примирение спорящих или реинтеграцию девиантных людей в общество».285 Вы можете думать всё, что вам угодно, но суды являются арбитрами. Сторонники РСЦ, предлагая всем сёстрам по серьгам, иногда обещали терапевтические преимущества, но это была второстепенная тема. В ВП, как и в движении ювенальных судов, это первично. ВП – это «терапевтическая юриспруденция».286 Псевдосоциальное движение РСЦ по крайней мере было светским.

Медицинская модель межличностного конфликта абсолютно несостоятельна. Обращаясь со спорщиками как с пациентами, ВП унижает их. «Роль больного» с её «элементом зависимости» является подчинённой ролью.287 Говорить о посредниках ВП как о «целителях конфликтов»288 – пагубная бессмыслица, потому что конфликты не есть травмы или болезни. Это Терапевтическое государство, если речь идёт о «господстве медицинской модели как преобладающей идеологии современного государства всеобщего благосостояния [ссылки опущены]».289 Терапевтическая модель по своей сути авторитарна, консервативна, она индивидуализирует, изолирует и распыляет. Так что это не способ «коллективного решения» проблем. Это позволяет глубокое вторжение в личную жизнь и в личность.290 Отношение к преступникам как к больным по меньшей мере столь же зловеще, как и отношение к ним как к грешникам, о чём говорил не кто иной, как Макс Штирнер: